Ночной цирк [Litres] - Эрин Моргенштерн

Платок белым призраком кружится в воздухе. Среди завитков вышитой лозы видны инициалы: С. Н. Б.

Карта падает на пол лицом вверх. Под изображением ангела написано одно слово: «умеренность».

Изобель замирает, затаив дыхание. Она ждет расплаты за свой поступок, каких-то последствий. Но вокруг царит тишина. Привычно мерцают свечи. Хрустальный занавес неподвижен. «Какая же я дура, – думает она. – Одинокая дура с кучей спутанных лент и старой шляпой». Как вообще можно было подумать, что от нее что-то зависит. Что ее попытки могут на что-то влиять.

Она наклоняется, чтобы поднять карту с пола, но рука замирает на полпути. В воздухе раздается какой-то звук. Сначала ей кажется, что это скрип тормозящего поезда.

И только секундой позже она понимает, что с улицы до нее доносится пронзительный вопль Поппет Мюррей.

Тьма перед рассветом

Конкорд, Массачусетс, 31 октября 1902 г.

Поппет и Виджет стоят возле цирковых ворот, чтобы не загораживать проход к билетной будке, хотя в столь поздний час очереди за билетами почти нет. Звездный тоннель уже сняли, оставив вместо него только полосатый занавес. Часы-фантазия у них за спиной бьют трижды. Виджет жует попкорн в шоколадной глазури.

– Фто ты ему шкажала? – спрашивает он с набитым ртом.

– Постаралась объяснить, как умела, – говорит Поппет. – Кажется, на примере торта.

– Должно было подействовать, – хмыкает Виджет. – Кто же устоит перед таким вкусным примером?

– Не думаю, что он меня понял. Мне показалось, что больше всего он огорчился, когда я попросила его не приходить, если он не собирается уезжать с нами. Я не знала, что еще сказать. Я просто хотела убедить его в том, что это очень серьезно. – Поппет вздыхает, облокачиваясь спиной на металлическую решетку. – И я его поцеловала, – тихо заканчивает она.

– Я знаю, – говорит Виджет.

Вспыхнув, так что ее лицо становится почти такого же цвета, как волосы, Поппет бросает на брата гневный взгляд.

– Я не нарочно, – пожимает плечами Виджет. – Ты же вообще не пытаешься что-либо скрыть. Нужно развивать эту способность, если ты не хочешь, чтобы я что-либо видел. Разве Селия не показывала тебе, как это делается?

– Почему с каждым днем ты видишь все лучше, а я все хуже? – спрашивает Поппет.

– Я везунчик?

Поппет закатывает глаза.

– Ты поговорил с Селией? – спохватывается она.

– Угу. Рассказал, что ты говорила, будто Бейли должен поехать с нами. А она лишь ответила, что ничего не имеет против.

– Уже неплохо.

– Она была погружена в свои мысли, – продолжает Виджет, вытряхивая из пакетика остатки попкорна. – Ничего не говорила и толком не слушала, хотя я пытался объяснить, о чем именно мы просим. Скажи я ей, что мы хотим завести летающих бегемотов вместо котят, и она бы ответила, что не возражает. Но Бейли же нам нужен не просто так, верно?

– Не знаю, – вздыхает Поппет.

– Что ты вообще знаешь?

Поппет вглядывается в ночное небо. Оно почти полностью затянуто темными облаками, но в просветах виднеются несколько мерцающих созвездий.

– Помнишь, мы были в Старгейзере, и я увидела что-то яркое, но не могла понять, что это было?

Виджет кивает.

– Это была факельная площадь. Вся площадь, не только сам факел. Залитая огнем и светом, пышущая жаром. А потом… Я не знаю, что произошло потом, но Бейли тоже был там. В этом я абсолютно уверена.

– И это скоро должно произойти? – уточняет Виджет.

– Думаю, очень скоро.

– Может, нам его похитить?

– Видж, я серьезно.

– И я серьезно. Мы вполне можем это сделать. Прокрадемся в дом, дадим по голове чем-нибудь тяжелым и, по возможности не привлекая внимания, притащим сюда. Например, поставим столбом, чтобы люди принимали его за городского пьяницу. Погрузим в поезд, пока не очухался, а там уже у него и выбора-то не останется. Быстро и безболезненно. Ну, для нас безболезненно. Хотя тяжести таскать все-таки придется.

– Вряд ли это хорошая идея, Видж, – вздыхает Поппет.

– Ой, да брось ты, будет весело, – пихает ее в бок Виджет.

– Сомневаюсь. Мне кажется, мы уже сделали все, что должны были сделать, и теперь нужно просто ждать.

– Ты в этом уверена?.

– Нет, – тихо признается Поппет.

Чуть погодя Виджет отправляется на поиски чего-нибудь съедобного, а Поппет остается ждать Бейли, время от времени оглядываясь на часы.

Совпадения: оттенки красного

Лондон, 31 октября – 1 ноября 1901 г.

«Любую ночь в цирке по праву можно назвать волшебной, – писал герр Фридрих Тиссен, – но ночь накануне Дня всех святых – это нечто исключительное. Даже воздух кажется таинственным».

В этом году Хеллоуин пришелся на ясную холодную ночь. Шумная толпа кутается в теплые пальто и шарфы. Маски пользуются спросом, и большинство лиц скрыто за черными, белыми и серебристыми кожаными лоскутами.

Сегодня цирк освещен не так ярко, как обычно. Кажется, что отовсюду ползут тени.

Появление Чандреша Кристофа Лефевра проходит незамеченным. Он выбирает себе серебристую маску из корзины у ворот и натягивает на голову. Кассирша не узнает его, когда он покупает билет, как все прочие посетители.

Он бродит по цирку как сомнамбула.

Человек в сером костюме не надевает маски. Он прогуливается неспешной, почти ленивой походкой. Просто бесцельно бродит от шатра к шатру. В некоторые заглядывает, другие обходит стороной. Покупает чашку чая и ненадолго задерживается на площади, глядя на факел, а потом снова отправляется блуждать по извилистым тропинкам между шатрами.

Он никогда раньше не бывал в цирке, и ему здесь, похоже, нравится.

Чандреш неотступно следует за ним. Заходит в те же шатры, смотрит, как он расплачивается за чай в киоске на площади. Чандреш тщетно пытается разглядеть на земле тень человека в сером костюме, но ему мешает постоянно меняющееся освещение.

Чандреш единственный, у кого он вызывает интерес. Несмотря на его высокий рост, безупречный серый костюм и цилиндр, прохожие не смотрят на него даже мельком. Продавщица в киоске, выдав ему сдачу, моментально забывает о его присутствии и переключается на следующего покупателя. Он скользит по цирку, словно тень, зажав в руке трость с серебряным набалдашником, которой не пользуется.

Чандреш несколько раз теряет его в толпе, когда серый костюм растворяется в мелькании черного и белого с вкраплениями разноцветных пятен – нарядов посетителей цирка. Спустя несколько мгновений он находит его снова, но успевает испугаться так, что у него трясутся руки. Он постоянно похлопывает себя по карману пальто, проверяя его содержимое.